История костей. Мемуары - John Lurie
Траутман пришел на нашу репетицию, чтобы представить нам тур. Он вообще нервничал, и ребята из группы, кучка умников, которые его мучили, не облегчали ему задачу. Место проведения концерта в Сиэтле не могло покрыть расходы на гостиницу, а мы не могли позволить себе платить за отели, но Траутман представил все не так. Он каким-то образом проделал этот блестящий маневр в стиле Тома Сойера, когда мы все на самом деле с нетерпением ждали приключений и ничуть не злились. Вместо гостиницы мы собирались спать в спальных мешках на чьей-то крыше. "О, Боже!" В тот момент это действительно казалось забавным, и мы даже не задумывались об этом. Я помню, как мы все пытались заснуть на этой промерзшей крыше, проклиная его. Когда в шесть утра взошло солнце, мы прокляли его еще раз.
Во время этой встречи на репетиции возникла путаница с датами и с тем, есть ли у нас выходной или нет. У него не было маршрутного листа, и он называл даты устно, по памяти. Он начал волноваться, а Пикколо продолжал спрашивать, в какой день мы играем в Ванкувере.
"Шестой".
"Ты только что сказал, что мы играем в Портленде шестого числа".
"Именно так".
"Так в какой день мы играем в Ванкувере?"
"Во вторник".
"Какой сегодня день - вторник?"
"Пятый".
"Мы играем с Ванкувером до Портленда?"
"Нет, Портленд, потом Ванкувер".
"Ну, тогда мы не можем играть в Ванкувере пятого числа, а потом в Портленде шестого".
"О, я вижу".
"Что значит "я вижу"?"
Траутман затараторил: "О, точно, точно, вторник - это среда".
"А, понятно. Это сбивает с толку, потому что на той неделе вторник - это среда".
"Да. Нет!"
13. Мятеж на Бауэри
Мейссонье потерял большую часть своих денег из-за того, что Фела Кути со своими восемнадцатью женами и огромной группой зажарил целую козу в своем гостиничном номере.
Они сделали это и многое другое.
Мартин был французским промоутером, с которым мы работали некоторое время. В то время он также организовывал туры Фелы.
Фела путешествовал со всей своей деревней, семьдесят человек, которые вечно бегали по улицам. У Фелы был знахарь, который говорил ему не играть, если на сцене были злые духи. Если менеджер тура не платил знахарю солидную взятку, злые духи объявлялись, и шоу отменялось. Отмена концерта знахарем, не являющаяся по закону деянием Божьим, также стоила Мейссонье больших денег.
Группа с Пикколо, Дэнни Розеном, который заменил Арто, Антоном Фиером и Эваном совершила еще одно турне по Европе, которое организовал Мартин. Он мне очень понравился. Что было здорово для нас, так это то, что в гастрольном автобусе у нас были все эти видеокассеты с живыми выступлениями Фелы. Невероятная музыка.
Этот заразительный нескончаемый ритм, который просто затягивал вас. Они давали концерты, которые продолжались часами.
На видеозаписях его восемнадцать жен извиваются на полу, когда они поют бэк-вокал. Они стояли на руках и коленях, подвывая, и выделывали такие кульбиты с поднятыми в воздух задницами - это самое возбуждающее, что я когда-либо видел.
То, что делали The Lounge Lizards в музыкальном плане, никогда не было сделано раньше. В своем роде, за одну только яростную энергию и концепцию, мы были великолепны. Мы были бурными, непочтительными и захватывающими. Но музыка Фелы, с ее невероятным катящимся ритмом, была настолько благородной и органичной, что это заставило меня задуматься о том, что то, что мы делали, возможно, было фальшивкой, и я начал переосмысливать это.
Мы играли в Париже, и это было замечательно. Мы начали нашу открывающую композицию, "Incident on South Street", и после первых двух нот, вырвавшихся из органа Farfisa Эвана, толпа заревела в знак признания и одобрения. Красивые молодые женщины, стоявшие впереди, понимающе улыбались и кивали.
-
Во Франции, в Клермон-Ферране, отменили шоу. У нас был выходной в этой маленькой деревушке. Тур-менеджер и водитель, которые все это время вели себя как придурки, оставили нас с фургоном и уехали в свои родные города.
Когда они опоздали на три часа, мы угнали фургон и поехали через Альпы на наш следующий концерт в Лионе. Казалось безумно опасным, что Пикколо едет на большой скорости по извилистым горным дорогам. На каждом повороте центробежная сила прижимала мое лицо к окну. Когда фургон наклонялся над обрывом, я смотрел вниз на изрезанный пейзаж в миле или двух ниже.
Позже в рамках этого тура нам заказали игру в прекрасном казино в Довиле. Это был тот самый элегантный зал, в котором мы мечтали однажды сыграть.
Но что-то показалось очень странным.
Мы выглянули из-за кулис и увидели прямоугольник столов с белоснежными скатертями вокруг сцены. Множество пожилых людей в официальных нарядах вежливо ели.
"Какого черта?"
"Как мы будем играть для этих людей?"
"Я не знаю".
Мы попытались изменить то, что обычно делаем, и сыграть музыку, которая не испортит вечер этим людям. Мы сыграли медленный блюз. Затем мы вырезали диссонансные части в паре других вещей, чтобы не напугать их. Мы старались, мы действительно старались.
Но примерно через десять минут музыки, почти в унисон, все молча сложили перед собой салфетки, встали и вышли из зала.
Когда они ушли, мы сыграли наш обычный сет для себя в этой красиво украшенной пустой комнате.
Оказалось, что это был ужин в честь воссоединения группы пожилых ветеринаров и их жен. Его спонсировал старший брат Мейссонье, который отвечал за это мероприятие. Я не знаю, какие у них были отношения - думаю, не очень, - но брат Мартина, зная, что он занимается музыкой, должно быть, попросил его найти группу для этого мероприятия ветеринаров. Мартин, обладая чувством юмора и, как я подозреваю, недолюбливая своего брата, заказал нас - самое дикое и странное, что попалось ему под руку.
